Статья подготовлена для 2-й региональной конференции по "Русологии".

Дальний Восток остается одним из самых таинственных, загадочных и неизученных на всем евроазиатском континенте. Современная история России отводит прошлому Дальнего Востока время в пределах 400 лет в основном в период освоения Восточной Сибири и морских дальневосточных рубежей, а также еще несколько тысяч лет на существование аборигенного периода вплоть до каменного века.

Последний раз материки разъединились 10-11 тысячелетий назад, но перешеек перед этим существовал 15-18 тысяч лет.

• Работы предшественников.
• Исследования через программу Google Планета Земля.
• Связь Дальнего Востока с другими отдаленными регионами через словесно-образные сходства и предания.
• Кто замалчивал историю Дальнего Востока?
• Исследователи Камчатки.
• Исследования Дальнего Востока писателем Марковым.
• Цитата Олега Гусева.
• Миллер и история Сибири и Дальнего Востока.
• Камчатские экспедиции. Мессершмидт.
• Татищев.
• Александр Холодилова «Почему горели библиотеки».
• И снова Миллер.
• Золотая орда.
• Карта Татищева и документ Ломоносова.
• Вывод.
• Комментарии

Работы предшественников.

Единственно, что к этому можно добавить, что происходила миграция не только животных, но и людей. Причем миграция людей, как неоднократно отмечал В.А.Чудинов была в обоих направлениях. Об миграции людей в сторону Америки свидетельствуют работы вышеупомянутого Ю.А.Мочанова, проводившего раскопки в Якутии, также работы Н.Н.Дикова (в последствии члена-корреспондента АН СССР), который возглавлял в 60-е годы прошлого века Северо-Восточно-Азиатскую комплексную археологическую экспедицию ДВНЦ АН СССР, которая производила археологические раскопки на Колыме, Чукотке и Камчатке. Результаты этой экспедиции также неоправданно замалчиваются, хотя там также были свои ценные находки и «рекордные» достижения. Так в районе оз.Ушки на Камчатке (ушковская верхнепалеолитическая культура) экспедицией Н.Н.Дикова были обнаружены самые древние захоронения в Азии: домашней собаки, возраст которого примерно 11 тыс.лет. и человека, который был погребен примерно 15 тыс.лет назад.



Рис. 2 и 3 из статьи Н.Н.Дикова «Захоронение домашней собаки в жилище познепалеотической стоянки Ушки-1 на Камчатке («Новые археологические памятники севера Дальнего Востока», Академия наук СССР, ДНЦ, ДВ комплексный НИИ, г.Магадан, 1979).

Исследования через программу Google Планета Земля.

Понятно, что после «советского» периода нашей истории столь масштабные комплексные археологические раскопки не производились, но зато новые возможности для исследователей появились с появлением программы Google Планета Земля. Теперь исследователи нашего прошлого могут самостоятельно находить те или иные факты и свидетельства. Но и тут не всё так просто. В Google начались уже «зачистки» тех свидетельств, которые не устраивают толкователей исТОРии, которую нам преподносят.



Рис.3, 4. Сравнительная характеристика в районе Пенжинского залива

Не понравилась «гугловцам» система из подводных курганов в виде треугольника. На качество изображения объектов, на мой взгляд, прежде всего влияют сильнейшие приливо-отливные явления, которые очень свойственны для района Пенжинского залива.

 Но вот, совсем недавно, я обнаружил, что в районе обоих объектов присутствуют зооморфные изображения.



Рис. 5. Северная часть о.Сахалин и материковая часть напротив него в районе устья реки Амур.

На материковой части напротив северной части о.Сахалин довольно четко просматривается голова лошади (или длинномордой собаки). Причем шея и нижняя челюсть четко ограничены руслом реки Амур. А вот сам канадский арктический остров PrincePatrick выглядит, как четвероногое животное с головой и хвостом.



Рис.6. Остров PrincePatrickв арктической части Канады в районе моря Бофорта.

Любопытно, что оба объекта (в районе Сахалина и PrincePatrick) находились напротив лобовой части зооморфных изображений. В.А.Чудинов в своих статьях и выступлениях делает акцент на то, что такие т.н. зооморфные изображения были своеобразными маяками в районе расположения древних храмов. А на приведенных выше фотографиях мы видим целые комплексы возможных храмовых сооружений, которые сейчас находятся под водой. Единственно, что особенно огорчает, что специалисты Гугла не только «затерли» морские подводные объекты, но и уже постарались значительно понизить качество фотографий соседствующих с ними береговых объектов. Поэтому трудно разглядеть какие-либо надписи на береговой части, которые по аналогии должны были бы находиться в районе этих зооморфных изображений.

Связь Дальнего Востока с другими отдаленными регионами через словесно-образные сходства и предания.

В продолжение считаю нужным затронуть хотя бы коротко тему связи Дальнего Востока с другими отдаленными регионами через словесно-образные сходства и предания. В последнее время опубликовано достаточно много исследований о схожести русского языка и санскрита, а также о большом количестве совпадений географических названий в Индии и европейской части России, особенно в районах русского севера. Но оказывается, что в названиях географических объектов на Дальнем Востоке таких совпадений с санскритом не меньше. Более того, эти названия зачастую могут быть связаны с древнеиндийским эпосом.

Так 12 лет назад Владимиром Даниловым при ГУ «Отдел теоретических проблем» РАН была издана книга «Арийская империя. Гибель и возрождение» (Москва, Воля России, 2000г.). В этой книге (с.247-255) приводился подробный пример того, как из последовательно переписанных географические названий (начиная с реки Канчалан на Чукотке и далее вниз всех рек, вплоть до полуостровов Говена и Камчатка, а затем названий всех Курильских островов, нескольких островов Японии, далее Сахалина и побережья Охотского моря) складывалась в переводе с санскрита известная легенда о Кришне и его 108 божественных подружках (связка из ста восьми чёток), танцевавших с ним в замкнутом круге танец-раса. Естественно В.Данилов при этом отмечает, что за последние столетия ряд островов были переименованы и «Им присвоены имена царей, или невежественных "первооткрывателей ", покорявших эти древнеарийские земли для своих окрещавленных Правителей».

Итак, снова видно, как ещё одно свидетельство о древнейших районах Дальнего Востока вокруг Охотского моря, но уже в совсем другом ракурсе индийского эпоса, у которого очень много аналогий со славяно-арийскими сказаниями, упорно замалчивается.

Кто замалчивал историю Дальнего Востока?

Естественно снова и снова задаёшься вопросом: кому это было нужно и кто исполнители?. Мы начали с Петра I, который не только за счет перехода на Юлианский календарь в 1700 году «украл» у нас 5508 лет нашего реального прошлого, но и уничтожил все древние летописные источники.

При нем призываются на службу немецкие академики в создаваемую Академию наук. Один из них немец Готлиб ЗигфридБайер является автором т.н. нормандской теории. У него появляется земляк-ученик Герард Фридрих Миллер, который после его смерти в 1738 году подхватил у него знамя норманизма. Но теория норманизма не предусматривает каких-либо связей наших предков с зауральскими территориями.

А тут одно за одним новые открытия в Сибири (Великой Тартарии) и в 1733 году организуется Великая Сибирская экспедиция (2-я Камчатская), которой к тому же придается секретный статус (как показали последующие события, эта секретность была только внутри России, но не для западных заинтересованных сторон). Естественно молодого и энергичного Миллера по его личному настоянию включают в эту экспедицию, и он в сообществе с натуралистом Гмелиным участвует в ней в течение десятилетия (1733-1743 гг.), занимаясь этнографическими наблюдения и кропотливой работой в архивах Тобольска и других сибирских городов. По-существу, Миллер становится главой всей сухопутной части экспедиции, а после гибели руководителя всей экспедиции Витуса Беринга через него проходит и большая часть морских материалов. В результате этого появляются знаменитые «портфели Миллера» (258) - тридцатитомное собрание документов и материалов по истории Сибири.

Настоящим историком Миллера сделало издание в 1748-1749 гг. первых глав «Описания Сибирского царства», которое принесло ему русское подданство, звание историографа и должность ректора академического университета. При этом верный норманист Миллер приложил все усилия, чтобы уничтожить и скрыть какие-либо следы древней славяно-арийской цивилизации на территории Сибири и Дальнего Востока.

Неизвестно куда пропала Великая Тартария, славян среди сибирских народов до Ермака никогда не было, а последнее селение ариев («арианцев») было уничтожено напавшими на их последнее селение змеями. Зато среди главных народов появились татары (вместо тартар) и их предки мунгалы, которые хоть и имеют более древнейшую историю, чем европейские народы, но из-за отсутствия письменных источников у них в целом Сибирь – земля не историческая. Вот основные постулаты миллеровской Сибирской истории. При этом Миллер активно ссылается на китайские источники, а среди важных отечественных документов, на которые он делает ссылку, можно отметить лишь документы о плавании Семена Дежнева, Ремизовскую (Кунгурскую) летопись о покорении Сибири Ермаком, Строгоновскую летопись.

Итак, к 6 сентября 1749 г., ко дню тезоименитства имп. Елизаветы Петровны, сибирское историческое поле для возрождения норманской теории было зачищено и Г.Миллер наряду с М.Ломоносовым собирался выступить в Академии наук на торжественном собрании со своим исследованием "О происхождении имени и народа российского». Но празднество было отложено, а диссертация же Миллера была отдана на "освидетельствование" академикам.

Наиболее острым критиком Миллера выступил Ломоносов, поддержанный Крашенинниковым (был подчиненным Миллера во время Великой Сибирской экспедиции) и Поповым. Принципиальное возражение Ломоносова вызвал тезис о скандинавском происхождении варягов-руси и Рюрика, которых сам Ломоносов считал славянами. По мнению Ломоносова, утверждения Миллера оскорбляли правящую в России династию, неоправданно преувеличивали роль иностранного фактора в создании русского государства и его культурном развитии, а также хронологически сужали русскую историю. Миллер, в итоге, не получил в Академии необходимой поддержки и его диссертация была отвергнута, а большинство экземпляров сожжено, а сам он на некоторое время был переведен из профессоров в адъюнкты. После этого Миллер несколько лет возглавлял географический департамент, пока его от туда не потеснил Ломоносов. И параллельно занимался изданием своих работ, карт и материалов  других авторов, особенно преуспевая после их смерти, когда можно было внести свои собственные коррективы. Как это произошло последовательно с Татищевым, Крашенинниковым и Ломоносовым, которые при своей жизни так и не увидели издательские результаты своих исторических исследований.

Исследователи Камчатки.

В качестве примера могу привести мои личные исследования при сравнении работ Семёна Крашенинникова и Георга Стеллера.

Итак, оба исследователя были приняты во Вторую Камчатскую экспедицию натуралистами (на то время студент Крашенинников был в подчинении у адъюнкта Стеллера). Оба очень подробно исследовали Камчатку и в результате написали итоговые исследования с одинаковыми названиями «Описание земли Камчатки», при этом постоянно имели возможность делиться исследованиями, а в течение нескольких месяцев работали совместно, пока Стеллер не отправился с Берингом к берегам Америки. Уже после смерти Стеллера в 1946 году его работа попала в Академию наук и несколько лет пролежала без движения, так как в тот период все труды участников Второй Камчатской экспедиции были правительством объявлены секретными, в т.ч. и работа Крашенинникова.

Но когда позднее в Академии заговорили о необходимости опубликования большой работы о Камчатке, то было признано, что Академия не в состоянии напечатать одновременно две монографии о Камчатке — и С. П. Крашенинникова, и Г.В. Стеллера. Как отмечал знаменитый исследователь Дальнего Востока доктор исторических наук Б.П. Полевой, именно тогда было решено, что будет отдано преимущество труду Крашенинникова, поскольку он на три года раньше прибыл на Камчатку, да и проехал по полуострову гораздо больше. Но Крашенинникову было поручено включить в свою книгу все полезное, что он извлечет из труда Стеллера. Вот почему в монографии Крашенинникова и оказалось немало (значительно более 50!) ссылок на труд Стеллера.

А теперь давайте непосредственно коснемся того, что принципиально отличает работы Стеллера и Крашенинникова применительно к нашей теме. Оба автора в разделах об открытии Камчатки упоминают, с одной стороны, одинаковые версии относительно того, кто первым из русских смог поселиться в верховьях Камчатки. Но, с другой стороны, у Стеллера я нашел сведения, которые отсутствуют в работе Крашенинникова и идут в разрез с общепринятой точкой зрения. Цитирую:

«чукчи рассказывают, что на материке, на востоке, напротив Чукотского мыса, живет народ, совершенно похожий на русских и соблюдающий все русские обычаи, народ, который имеет, например, русские «кутоки», или скрипки, на которых он играет, народ, который пляшет как русские. Рассказывали также, что эти люди отличаются большою физическою силою и отпускают себе длинные бороды. Сам я после продолжительных поисков и расспросов, добыл через одно го чукчу одно из блюд этого народа, которое я и пересылаю в Кунсткамеру. Оно  выложено костью и в виде украшения обито железными гвоздями, похожими на гвозди русского производства. Это обстоятельство вызвало во мне сильное недоумение, так как сами чукчи не имеют ни малейшего представления ни о железе, ни о руде и ее выплавке. Да и прочие американские жители, которых мне довелось видеть на мысе Св. Ильи и на Шумагином острове тоже не знали железа. Возможно, что некоторые кочи, которых считали без вести пропавшими или погибшими в море, были отнесены противными ветрами к берегам Америки, где они для своих надобностей разыскали железную руду, выплавили ее и добытое таким образом железо употребили для своих поделок. Быть может, некоторым из этих людей посчастливилось действительно попасть на Камчатку». (Георг Вильгельм Стеллер «Описание земли Камчатки», Петропавловск-Камчатский, Холдинговая компания «Новая книга», 2011).

Не будем обсуждать, на мой взгляд, наивные объяснения Стеллера по поводу того, каким образом, потерпевшие крушение моряки смогли отыскать железную руду и организовать производство гвоздей на неизвестной им до того земле. Гораздо интереснее узнать, куда всё-таки делось аляскинское блюдо из кости, отделанное металлом, которое Стеллером было отправлено в Кунсткамеру.

А ещё лучше коснемся того вопроса, почему у русского Семёна Крашенинникова в отличие от немца Георга Стеллера, к материалам которого был полный доступ, отсутствует такая значительная информация о своих соотечественниках. Ведь в русофобстве Крашенинникова никак нельзя даже малейшим образом заподозрить: достаточно вспомнить его совместное с Ломоносовым и Поповым выступление против антирусских измышлений Миллера. В отсутствии принципиальности и слабохарактерности в отношении использования данных Стеллера также нельзя обвинить. Ведь он в своей знаменитой работе всегда конкретно указывает, что он заимствовал у Стеллера, где поддерживает его и в чем именно отличается его мнение, хотя по подавляющему числу вопросов науки он высказывался с ним в унисон.

Поэтому рискну сделать предположение, что Миллер, который после смерти Крашенинникова издал через Академию наук в 1755 году его труд, приложил к нему свою корректорскую «норманическую» руку, как это произошло до этого с Татищевым и затем и с Ломоносовым. Ещё одним косвенным подтверждением редакций работы Крашенинникова является появление в последних изданиях сообщений о цинизме и зверствах ранних камчатских правителей и казаков в отношении местных аборигенов, что также довольно широко описано в работе Стеллера. Правда, исследователи приписывают инициативу этих коррекций самому Семену Крашенинникову. Наконец, важно отметить, что работа Стеллера «Описание земли Камчатки» в советское время долго не допускали к издательству под предлогом того, что она может нанести якобы вред авторитету  Крашенинникова. И только благодаря инициативе и усилиям Бориса Петровича Полевого первое издание этого труда в России произошло только в 1999 году на Камчатке, а не в центральных и академических изданиях. И этот факт сам по себе свидетельствует о том, как у нас продолжают замалчивать то, что не вписывается в официальные рамки истории.

Особо нужно отметить, что свидетельство Стеллера о присутствии русских людей на американском континенте не является единственным. Известный советский писатель Сергей Марков ещё в середине прошлого века в своих книгах «Земной круг» и «Летопись Аляски» приводил несколько свидетельств о существовании русских поселений на Аляске задолго до открытия Америки с Востока. В том числе он делает ссылку на «ветеринарного прапорщика» Якова Линденау (как он сам себя называл), работавшего с Миллером в одной экспедиции и который был переписчиком всех архивных документов. В 1742 году Яков Линденау закончил «Описание о Чукоцкой земле, где оная имеетца». Через двести лет профессор А. И. Андреев напечатал это произведение.

Вот что писал Линденау:

«У Чукоцкого носа есть под севером один остров да к восточной стороне четыре острова, и на тех островах живут чукчи. А в недальнем от последнего острова рас стоянии имеется в виду по их званию Большая Земля. которая так называется потому, что та земля более их Чукоцкой земли, и они, чукчи, от своих жилищ на ту землю ходят байдарами и с той земли привозят посуду деревянную, подобно русской посуде. И по разглагольствованию тех чукч имеется чрез русских людей известие заподлинно так, что якобы купецким людям двенадцатою кочами минувших лет за семьдесят или более Колымскому среднему зимовью, где прежде ярмонга бывала, для торгу пошедших и от сильных морских погод друг от друга разошедшихся, иные в Камчатку проплыли, а иные к тому острову, которой Большой Землей называется, пристали и тамо жительствующими народами совокупившися, у них поженились и расплодились» ¹⁸⁶.

186 Андреев А.И. Заметки по исторической географии Сибири.

- Известия Всесоюзного географического общества. Т.72, вып.2., 1940, с.156

Очень интересна и судьба Линденау. Не получив какой-либо достойной работы при Академии наук он в 1746 году бесследно и надолго исчезает с петербургского горизонта, что как показывают дальнейшие события позволило ему прожить долгую жизнь. Только спустя 40 лет первая информация о Линденау появляется в академических протоколах через письмо советника Лаксмана из Иркутска, к которому приложено «Некоторое описание об Амуре-реке», составленное Линденау. Всего, как утверждается в некоторых  источниках, в Академии находились его этнографические рукописи в объеме 230 страниц машинописного текста. При этом исследователями положительно утверждалось, что, далеко уступая по литературной обработке и целостности изложения трудам Штеллера и Крашенинникова, они стоят не ниже их по фактическому содержанию.

Кстати, и сам Миллер предполагал использовать материалы Линденау для тома «Сибирской истории», посвященного сибирским народам, но не успел выполнить своего намерения. Сохранился черновик его рукописи, свидетельствующий о том, что работа находилась в первоначальной стадии. Последнее сообщение о Линденау в Академии наук относится к 1790 году, когда на заседании конференции секретарь зачитывает письмо всё того же советника Лаксмана из Иркутска, который пишет о человеке, принимавшем участие в первой академической экспедиции, — Якове Линденау. «Ему, — сообщает Лаксман, — сейчас 91 год. Он сохранил до сих пор здравый смысл и чувства, только оглох и находится в страшной нищете. Напоминая о своих прежних заслугах перед Академией, он просит предоставить ему пенсию». Академики сочли возможным поддержать эту просьбу и ходатайствовать о назначении пенсии. Однако неизвестно, было ли их ходатайство уважено. Зато некоторые заинтересованные лица узнали, что до сих пор жив и находится в здравом уме один из важнейших свидетелей Великой Сибирской (Второй Камчатской) экспедиции, который был одним из главных переписчиков всех архивных документов и у которого могло остаться значительное количество «ненужных» свидетельств. И, когда им стало известно, что за 40 лет отсутствия на академическом горизонте Линденау к тому же самостоятельно продолжал исследования в Сибири и на Дальнем Востоке, в результате чего собрал собственный значительный архив, - судьба его была решена. Он и погиб в скромной избе на берегу Ангары, близ устья ручья Оса под Иркутском в 1795 году от вне­запного пожара вместе со своими рукописями, чертежами и редкостями, вывезенными им с берегов двух океанов.

До сих пор сохранившиеся материалы Линденау, даже те, которые опубликовал в 1942 году профессор А. И. Андреев, остаются для исследователей практически недоступными.

Исследования Дальнего Востока писателем Марковым.

Но вернемся к малоизвестным страницам исследования Дальнего Востока в упоминаниях писателя Маркова. Сразу предвижу возможные возражения по поводу того, почему мы именно должны прислушиваться к мнению какого-то писателя Сергея Маркова, а не знаменитых историков. В этом случае хочется напомнить, что именно Марков нашел и обработал архив Русско-Американской компании XVIII—XIX вв. и открыл для нашей истории имя каргопольского купца, правителя Российско-Американской компании Александра Баранова.

Можно привести ещё один интересный случай, связанный с археологическими раскопками на Камчатке, связанный с именем Маркова. Как признавал упоминаемый выше член-корреспондент АН СССР Н.Н.Диков, он начал раскопки в районе оз.Ушки на Камчатке после того, как прочитал публикацию Маркова о найденных там панкикопейских монет. В результате получилось, что была найдена рекордная стоянка верхнего палеолита.

Так вот сам Марков склонялся к той версии, что именно в царствование Ивана Грозного русские открыватели проникали на рубеж Ледовитого и Теплого морей и достигали не только Чукотки и Камчатки, но даже берегов Северной Америки. При этом он делает ссылки на выпущенную в 1941 году в США на русском языке книгу «Двухсотлетие открытия Аляски». Составители из «Русского исторического общества в Америке» писали вэтой книге:

«Упоминание о самом первом появлении русских на Аляске содержится в книге архимандрита Тихона «Под щитом веры». Недавно найденные документы вБиблиотеке Американского Конгресса с несомненностью устанавливают, что первые русские поселенцы появились в Америке в 1570 году». Известно   также,   что

в 1937 году межевые чиновники из министерства внутренних дел США открыли на Аляске древнее поселение, основанное по ряду примет русскими людьми.

Но, как отмечал Марков, не изучив древних бумаг, хранящихся в библиотеке конгресса США, мы не можем судить о достоверности сообщения, приведенного в сборнике «200-летие открытия Аляски». Сведения эти исследователь должен лишь пока учесть.

Цитата Олега Гусева.

А вот еще одна интересная ссылка из книги Олега Гусева «Древняя Русь и Великий Туран»:

Тур Хейердал сказал, что история Америки была пересмотрена после обнаружения в Ньюфаунленде круглой пряжки викингов с «подвижным язычком». Но вот в 1981 г., как пишет в том же очерке Д.Ф. Семёнов, канадский археолог П. Шледерман обнаружил на Канадском архипелаге не пряжку, а комплекты вооружения русских воинов XIII века.

Вы что-нибудь слышали об этом? Разве «история Америки была пересмотрена» ещё раз? Никто и не подумал: ведь речь идёт не о «великих» норманнах, а о «каких-то» русских...

Миллер и история Сибири и Дальнего Востока.

В этой статье я не зря отвел столько места такой знаковой в русской истории фигуре, как Герхард Миллер. Именно он стоял в центре событий, определивших ту парадигму в отношении истории Сибири и Дальнего Востока, которая просуществовала два с половиной века. При его личном участии и руководстве была произведена не только зачистка источников древнейшего славяно-арийского прошлого, сознательно искажены и отредактированы копии с важнейших документов, но и выдвинут т.н. научный принцип языкового сходства, который был положен в основу классификации народов. До этого господствовала в течение всего XVIII века т.н. фантастическая генеалогия народов, базирующаяся на основе этнографических принципов сходства и единообразия обычаев, а в литературе основой была Библия и показания греческих и латинских писателей.

Причем следует заметить, что с самого прибытия в Россию и до конца жизни сам Миллер с большим рвением занимался составлением генеалогических таблиц и родословных для знатных особей. Генеалогические изыскания не только давали ему хороший заработок, но и использовались им в качестве рычагов влияния на различные заинтересованные стороны в Академии наук и обществе. Также особо стоит отметить особые провалы Миллера в освоении русской истории и языка. Так задолго до упомянутой выше провальной диссертации "О происхождении имени и народа российского» в начале своей исторической деятельности в 1732 году Миллер написал свою первую самостоятельную работу о летописи Нестора («Повести временных лет»), где допустил крупную ошибку, приписав составление летописи Феодосию Печерскому (в рукописи говорилось о черноризце Федосьева монастыря). Как отмечают многие историки, эта ошибка обошла всю образованную Европу и Миллеру пришлось её поспешно самому опровергать. И вот этот страстный приверженец генеалогических методов, который ещё не твердо владеет русским языком (все основные работы Миллера до конца его жизни писались на немецком языке) и скандально плохо разбирается в русской истории, срочно бросается писать работы уже по алфавиту тангутского языка (с соображениями о способах его прочтения) и по прошлому калмыков на основе рукописей на калмыцком языке (при этом никуда не выезжая из Петербурга).

А уже к началу Великой Сибирской экспедиции (2-ой Камчатской) в 1733 году составляет инструкцию «для описания народов тех, сиречь которые народы господину капитану Берингу, на пути в Камчатку едучи, и случится будет исследовать, примечать и записывать подобает», которая сразу получила одобрение Академии. Чем же объяснить столь «чудесное» приобретение новых наклонностей Миллера. Только лишь его любознательностью и личными качествами, как нам пытаются преподнести? И тут чувствуется чья-то закулисная рука, которая руководила не только конкретно Миллером, но и всем ходом событий в истории того времени, в т.ч. и освоения Сибири и Дальнего Востока. 

Камчатские экспедиции. Мессершмидт.

Не лишним будет напомнить основные моменты предыстории Великой Сибирской экспедиции. Как известно, при Петре I, было отменено славяно-арийское летоисчисление и начало навязываться «норманнское» прошлое Руси в рамках проводившейся христианизации страны, для чего под предлогом снятия копий были собраны, а затем уничтожены оригиналы всех древнейших летописей в пределах территорий влияния тогдашней России. Но оставались ещё Сибирь и Дальний Восток откуда поступали всё новые и новые сведения. И поэтому по личному указанию Петра I были организованы 2 экспедиции: Первая Камчатская (1725-1730) под руководством В.Беринга и Сибирская экспедиция Даниила Готлиба Мессершмидта (1720-1727). И если первая достаточно известна в литературе, то вторая до сих пор умело замалчивается, тем более, что исследования начали проводиться ещё до создания Академии наук .

Поскольку Мессершмидт по контракту исследования должен проводить один и сам лично не знал русского языка, немалую помощь ему оказали шведские пленные, проживавшие в Тобольске. Наибольшую помощь исследователю оказывал Ф.И. Табберт (всего один год 1721-1722), получивший по возвращению в Швецию фамилию Страленберг, под которой он известен в исторической литературе. Так вот Страленберг уже сколько раз издавался и все современные историки делают, как по команде, ссылки на его путешествия, записи и карты. А вот рукопись 10-томного «Обозрения Сибири, или Три таблицы простых царств природы» его руководителя и наставника Мессершмидта, содержавшую сведения по исторической этнографии, географии, экономике, флоре и фауне, так никогда не была издана.

Большая часть материалов и коллекций Мессершмидта погибла во время пожара в здании Академии наук в 1747 году – как раз тогда, когда Миллер готовил к изданию своё «Описание Сибирского царства».

Сам Мессершмидт умер в 1735 году, не дожив до 50 лет, а до этого претерпел немало унижений и издевательств, прежде всего со стороны своих немецких земляков-академиков. Уже на следующий день после его приезда в Петербург в 1727 году были опечатаны все привезённые Мессершмидтом вещи, как предназначенные к сдаче в Медицинскую канцелярию, которой он был подчинён. Больной исследователь долгое время не получавший жалования, был арестован и обвинён в «расхищении государственной казны», но затем оправдан и освобожден. Для осмотра его вещей в Академии наук была назначена комиссия, в которую вошли такие «известные» фигуры как Шумахер, Делиль, Миллер и др.

При этом ранее запуганного тюрьмой Мессершмидта (очень знакомые методы) заставили принёсти присягу в том, что по возвращении на родину он не будет без разрешения Академии наук публиковать оставшиеся у него коллекции, рисунки и др..Следует заметить, что, помимо официального, имел место неприкрытый грабёж и в порядке частной инициативы, как доносил впоследствии сам Мессершмидт: “да после того ж запечатывания, приходил ко мне на ту квартиру секретарь медицинского факультета, иноземец, и по приказу его, архиатера <Блюментроста – В.Н.>, из тех вещей пересмотря, взял у меня без росписки пять сундуков, с тюком, а куды употребил не ведаю” [Материалы 1885: 290].

Как нам пытаются преподнести некоторые историки, в этой заботливости господ академиков-немцев об обеспечении своей научной монополии и в личной честности Мессершмидта и состоит причина того, что его материалы (в отличие от Страленберга, который, будучи военнопленным, был более свободен в своих действиях, чем связавшийся с российской чиновной машиной Мессершмидт) не были опубликованы не только сразу после его путешествия, но и остаются в значительной своей части неопубликованными по сей день. Можно сказать и более принципиально: земляки-академики Мессершмидта обобрали его, как липку. А ведь исследования Мессершмидта являлись совершенно исключительными по широте поставленных им задач и по массе привезённого им материала.

Мессершмидт хлопотал у сибирских властей, чтобы ему доставляли всякие «к древности принадлежащие вещи, якобы языческие шейтаны (кумиры), великие мамонтовы кости, древние калмыцкие и татарские письма и их праотеческие письмена, такожде каменные и кружечные могильные образы».

В Тобольске Мессершмидт получил от шведских пленных офицеров рукопись Истории тюрков хивинского хана Абулгази, благодаря чему этот важный источник для истории Средней Азии стал впервые известен учёному миру. На этот источник активно ссылался Миллер в своём «Описании Сибирского царства», но правда он забыл упомянуть, откуда он у него появился.

Мессершмидт зарисовал рисунки древних людей на скалах – писаницы на Енисее и Томи. Поскольку он был ориенталистом, поэтому собирал также монгольские рукописи, изучая слова из языков сибирских коренных народов, первым понял важность их сравнения.

Ему принадлежит первенство и в исследовании тюркской письменности, которую он назвал «рунической» по сходству с рунами Скандинавии.



Рис.7.

Д.Г. Мессершмидт – исследователь древней истории Сибири : указатель литературы / ГБУК РХ (Государственное бюджетное учреждение культуры Республики Хакасия) «Национальная библиотека им. Н.Г. Доможакова»;[сост.: И.А. Янгулова и др.]. – Абакан, 2011. – с.25.

Кроме того, от Мессершмидта остались словарики с языками населения Сибири, «Сибирика перлюстрата» — основной сборник результатов экспедиции.

Как отмечала доктор исторических наук, профессор Занданова Л.В. «Материалы экспедиции Мессершмидта имеют важное значение для изучения древней истории и исторической этнографии Сибири. Он провел и первые научные раскопки в Сибири, сделал их чертежи. Это были древние курганы на левом берегу реки Абакан. Совместно со Страленбергом они изучали шлифованные каменные орудия, высказав ряд гипотез о древнем населении Сибири и его культуре. Помимо прочего в нём содержатся сведения о происхождении, территории расселения, об образе жизни и обычаях, о религиозных верованиях и обрядах, о жилищах, занятиях, орудиях труда и оружии, о внешнем облике, одежде и украшениях и т.д. многих народов Российской империи, живших за Уралом. Нередко описания сопровождаются зарисовками.  Об уровне образованности и широком кругозоре автора свидетельствуют его пространные рассуждения о происхождении этих народов и их древней истории, написанные нередко на латыни, цитаты из античных поэтов, вставки на латинском, древнегреческом, русском, голландском, древнееврейском и других языках».

Можно только догадываться, сколько важнейшей информации в трудах Мессершмидта было уничтожено во время пожара в Академии наук в 1747 году.

Татищев.

Но это был не единственный пожар в России, когда горели рукописи и свидетельства. В тот же период (когда начала издаваться «Сибирская история Миллера») в 1750 году произошел пожар в бывшем имении Василия Никитича Татищева вскоре после его смерти.

Как известно Татищев не просто занимался историей на профессиональном уровне (проходил обучение в Германии) был на гос.службе на различных должностях (даже на уровне губернаторских), т.ч. и в Сибирской губернии и особенно на Урале, при этом испытал лично на себе в течении 10 лет (1731-1741) все виды репрессий «бироновщины». И в таких условиях Татищев занимался своей "Русской Историей", начало которой положила просьба Петра I ещё в 1719 году. Несомненно, Миллер был знаком с историческими исследованиями Татищева, который «свою историю» в 1732 году привозил в Петербург, но к которой в Академии наук не встретил сочувствия. Более того, в 1737 году Татищев находился во главе «Оренбургской экспедиции» и послал в Академию список своего «Предложения о сочинении истории и географии Российской, где многие параграфы касались преимущественно Сибири, настоятельно просил переслать его от имени Академии «профессорам Камчатской экспедиции». Миллер использовал не только многие параграфы «Предложения Татищева», но и взял за основу татищевские опросные листы по сбору данных, которые были разработаны также во время «Оренбургской экспедиции». Кроме того, им были использованы и труды геодезистов, которые начинали работу в той же экспедиции.

И вот уже через несколько лет Миллер, имея полную информацию о взглядах Татищева на русскую историю, в период издания своей «Истории Сибири» в 1748 году неоднократно делает представления в канцелярию Академии о необходимости принять меры к снятию копий с рукописей Татищева, «которыми он сам за старостью и слабым здоровьем надлежащим образом пользоваться не может». Причем Миллер выражал готовность поехать в Москву для этого лично, а в случае затруднения послать туда Фишера. Но в этом ему было отказано, и в результате через 2 года в поместье Татищева после его смерти был устроен пожар. Но Миллер всё равно добрался до оставшихся бумаг и затем начинает издавать с 1768 года им же отредактированный документ "История Российская с самых древнейших времен неусыпными трудами через 30 лет собранная и описанная покойным тайным советником и астраханским губернатором В. Н. Т.". Так что пожар в имении Татищева не был случайным.

Александр Холодилова «Почему горели библиотеки».

Невольно в который раз приходится вспоминать известную статью Александра Холодилова «Почему горели библиотеки», которая была написана на основе материалов академика Н.В. Левашова (Газета «Красная Звезда», 9 апреля 2008 года http://www.redstar.ru/2008/04/09_04/5_07.html.).

В этой статье, кстати, затрагиваются вопросы первичности славяно-арийских рун и дается ссылка на материалы В.А.Чудинова. Труды Мессершмидта у нас в стране по-прежнему остаются малодоступными, даже несмотря на то, что в течение 1962-1977 гг. Берлинской академией наук (ГДР) совместно с Институтом истории естествознания и техники АН СССР было выпущено пять томов на основе дневников Мессершмидта. [Messerschmidt 1962-1977]. Сейчас в интернете можно найти лишь некоторые выдержки из его дневника и отдельные статьи удмуртских, кузбасских, иркутских, хакасских и др.исследователей. Из этих региональных исследований (например, исследователей из Удмуртии) можно почерпнуть некоторую информацию о том, как Миллер после Мессершмидта и Страленберга присваивал себе приоритетность в изучении языковых и этнографических особенностей народов Урала и Сибири. При этом Мессершмидт выделял среди казалось бы различных народов от удмуртов вплоть до тунгусов «очень заметное родство в своих наречиях и отчасти в обычаях и пр., хотя их диалекты со временем всё более и более изменялись и расходились” [СПб филиал Архива РАН, ф.98, оп.1, №5, л. 354].

И снова Миллер.

Миллер же планируя свои путешествия по маршрутам Мессершмидта, как было указано выше, наоборот преимущественно делал акценты на языковые различия уральских и сибирских народов. Вот теперь и стало возможным найти ответ, откуда у Миллера, не выезжавшего из Петербурга до начала Великой Сибирской экспедиции, появились собственные труды по тангутскому и калмыцкому языкам. Более того, можно достаточно определенно обозначить годы, когда определенной заинтересованной стороной (Ватиканом) была спланирована стратегия сокрытия древнейшего славяно-арийского прошлого Сибири и Дальнего Востока в интересах навязываемой «норманнской теории»:

от 1727-1730 (возращение из Сибири Мессершмидта и его преждевременная смерть) – до 1732-1733 (подготовка и начало Великой Сибирской (Второй Камчатской) экспедиции. В этот же промежуток очень логично вписывается начало преследования Татищева Бироном – 1731год.

Инструменты этой стратегии:

С одной стороны, формируется новая парадигма доминирования языкового сходства и различия при анализе народностей для того, чтобы доказать отсутствие родственных связей между народами европейской России, Урала, Сибири и Дальнего Востока. Вот как это формулирует сам Миллер в «Описании Сибирского царства» (Гл. I, пар.37):

«Характеристическое различие народов состоит не в нравах и обычаях, не в пище и промыслах, не в религии, ибо все это у разноплеменных народов может быть одинаково, а у единоплеменных различно. Единственный безошибочный признак есть язык: где языки сходны, там нет различия между народами, где языки различны, там нечего искать единоплемённое». Остаётся только констатировать актуальность этого принципа для современных политиков, которые и сейчас продолжают его активно продвигать.

А с другой стороны, применяется до боли знакомый метод средневековых темных сил по копированию первоисточников и последующему их уничтожению. Суть этого метода прекрасно сформулирована в вышеупомянутой статье «Почему горели библиотеки»:

Все «древние» книги, на которых строится современная история, – печатные книги пятнадцатого столетия. По существующей «официальной версии» истории, они представляют собой «точные копии» древних манускриптов, которые все практически одновременно сгорели вместе со всеми библиотеками древностей по всему миру, но так «своевременно» снятые копии, все до одной, сохранились в целости и сохранности.

«Почему горели библиотеки» (Газета «Красная Звезда», 9 апреля 2008 года).

Эта же «методология» была применена в отношении русских летописей при Петре I. По этой же «методике» стал действовать и Миллер во время Великой Сибирской (Второй Камчатской) экспедиции, прежде всего делая упор на снятие копий всех документов, которые ему встречались. После чего почти все архивы Сибири XVII века исчезают, и по существу остается только две строго отобранные летописи: Строгоновская и Ремезовская. И если со Строгоновской всё понятно, поскольку само её название говорит о том, чьи интересы она преследовала. То в отношении Ремизовской, сохранение которой преподносят одной из величайших заслуг Миллера, не всё так просто. Действительно, как указывают историки, Ремезовская летопись была приобретена Миллером за сносную цену в 1734г. при сильном воздействии тобольского губернатора А.Л.Плещеева на первоначального владельца рукописи, видимо не желавшего с ней расставаться. На основе этой летописи, по признанию самого Миллера, написана большая часть первой главы его «Сибирской истории» и за эту подробную перепись этого документа его даже упрекали академики (большая часть книги не что иное, как только копии дел канцелярских). Более того, как свидетельствуют историки, Миллер даже убеждал Академию опубликовать эту рукопись полностью.

Казалось бы,  неоспоримые заслуги Миллера налицо, но есть одно незаметное НО! Миллер пошёл на сперва незаметную хитрость: он стал в листах «Сибирской истории», подготовленных для чтения академиков, размещать данные из разряда исторического хлама и сплетен. И академики, в т.ч. Ломоносов «клюнули» на эту его уловку. Отсюда появились написанные Ломоносовым комментарии по поводу «пушкаря Ворошилки, который был послан для пробования рассола» и др., известные у историков, как «Замечания на 6 и 7 главы «Сибирской истории» Г.Ф.Миллера». Вот откуда известное мнение Ломоносова о том, что в произведениях Миллера «множество пустоши и нередко досадительной и для России предосудительной»; что он «в сочинениях всевает по обычаю своему занозливые речи, более всего высматривает пятна на одежде русского тела, проходя многие истинные ее украшения». В результате этой хитрости Миллера академики наотрез отказались публиковать Ремезовскую летопись и другие материалы.

Поэтому они оказались доступными для избранных историков только в 20 веке, а для широкого круга исследователей до сих пор остаются малодоступными. В итоге вместо первоисточника был получен гипертрофированный продукт в «Сибирской истории», дважды переведенный: сначала с русского языка на немецкий, а затем с немецкого снова на русский. Но главное, к чему стремился и достиг Миллер этой казалось бы безобидной хитростью - это то, что на долгие годы были скрыты свидетельства из летописного и картографического наследия Ремизовых, в которых зафиксировано русскими буквами (без всяких интерпретаций насчет правил переводов с других языков) наличие Великой Тартарии, которая у Миллера превратилась в Татарию. А многие народы, которые проживали на её территории, у него получили дополнительную приставку «татары».



Рис.8. Одна из самых первых русских карт выдающегося русского картографа и летописца Сибири Семёна Ремезова

Кроме того, на этой карте можно, например, увидеть, что «мунгалы», о которых Миллер упоминает в «Истории Сибири» как о древних предках татар, были оказывается 3-х видов: черные, желтые и белые. В своих работах по калмыкам Миллер почему-то различает белых и желтых калмыков. А про различия у монголов (мунгалов) ни слова. А ведь Чингиз-хан относился именно к белым монгалам и по описанию современников был светловолосый, рыжебородый и голубоглазый. Ниже приведена историческая карта Василия Татищева именно татарского периода. На ней обозначены многие народы, а вот разновидностей татар, как у Миллера, в т.ч. в европейской части почему-то нет.

Итак, редчайший случай был, когда отдельные летописные источники, как Ремизовское наследие, дожили до наших дней. Большинство просто уничтожалось в пожарах, другие сначала копировались, а потом были предназначены к уничтожению. И вот с этими самыми копиями Миллером также была произведена соответствующая немалая работа, характеризующаяся не только искажениями, но подлогом. Для большей объективности процитирую лишь выдержку из статьи «Миллер в Сибири» одного из «защитников» Миллера, знаменитого советского переводчика проф. Андреева А.И.:

Когда же несколько позже в руки Н.Н.Оглоблина попали еще два подлинни­ка, копии которых имеются в одном из миллеровских сборников¹⁶³ и по ним напечатаны в «Дополнениях к Актам историческим», т. II, №№95 и 89, то сличение их привело его к следующему выводу: «...из рассмотрения... на­стоящих двух актов обнаруживается тот же произвол (курсив везде Оглоблина. — А.} Миллера при выписке подлинных актов (пробелы и вставки) и такое же неточное чтение текста... После этих трех примеров нельзя уже полагать, что такое искажение текста подлинников было случайностью в отношениях Миллера к первоисточникам. Очевидно, эти искажения входили у Миллера в систему его историографических методов...» (Библиограф, 1889г., №8-9, статья «К вопросу об историографе ГФ.Миллере», стр. 166).



Рис.9. Заимствовано из книги Лео Багрова «История русской картографии», Москва, Центрополиграф, 2005г., с.381

В заключение хочется развенчать ещё один миф о заслугах Миллера. Речь идет о найденных Миллером документах о знаменитом походе Дежнева, во время которого он первым пересёк пролив между Азией и Америкой. Но в данном случае всё довольно просто объясняется его личной неприязнью к Берингу, у которого он отнял первенство и у которого оспаривал руководство всей Великой Сибирской экспедицией. Но зато, опираясь на работы Стеллера и Линденау, можно только предполагать, сколько ещё важнейших сведений о походах русских мореходов к Камчатке и Америке до нас так и не дошло.

Итак, несмотря на все известные факты в отношении Миллера, которые в очередной раз лишь подтверждают версию о том, что он был агентом Ватикана, он по-прежнему востребован нашими современными историками и политиками, особенно теми, которые пытаются представить ущербность нашего прошлого относительно якобы восьмитысячной китайской истории.

Но почему-то ни один из исследователей творчества Миллера не заметил до сих пор один прелюбопытнейший факт: в его произведениях нет ни одного свидетельства или даже какого-либо упоминания о татаро-монгольском иге и нашествии орд с востока. О завоевании Китая сыном Чингиз-хана - Коблаем упоминается в «Описании Сибирского царства», а вот о завоеваниях на западе вообще никакой информации нет. Более того, там в параграфе 12 первой главы отмечается, что «после Коблая не упоминается больше ни о каких толь славных владельцах ни в Татарской ниже в Мунгальской историях». Более того, этого не предусмотрено даже планом этой книги. Если в первая глава озаглавлена «Известие о древних приключениях прежде Российского владения», то уже вторая имеет название «О изобретении Сибири и о приведении оной под Российскую державу Донскими Казаками». То есть по версии Миллера получается, что не татаро-монголы пришли с востока завоёвывать Россию, а наоборот Российская держава завоевала Сибирь.

Ещё один раз хочу повторить сделанный акцент. Итак, Герхард Миллер, который 10 лет путешествовал по Сибири, преодолев при этом более 30 тыс. км, собрал все известные на середину XVIII века документы, артефакты, рисунки, карты, устные сказания и данные из иностранных источников по истории Сибири и Дальнему Востоку (т.н. «портфели Миллера», которых было более 300). Всего в период Великой Сибирской экспедиции Миллер собрал 38 томов различных документов. И при этом у него нет ни одного факта, ни одного упоминания о татаро-монгольском нашествии. Ниже привожу выдержку из «Описания Сибирского царства» (Глава 1, пар.12), где есть хотя бы одна фраза про «золотую Орду».



Рис.10. Описание Сибирского царства

Золотая орда.

Множество различных источников связывают «Золотую Орду» с улусом Джучи, который входил в состав монгольской империи со времён смерти Чингиз-хана, и наиболее ярким представителем этого клана Батыем (сына Джучи-хана). Но название «Золотая Орда»,как указывается в Википедии и других источниках, «впервые было употреблено на Руси в 1566 году в историко-публицистическом сочинении «Казанская история», когда самого государства уже не существовало. До этого времени во всех русских источниках слово «Орда» использовалось без прилагательного «золотая». С XIX века термин прочно закрепился в историографии и используется для обозначения улуса Джучи в целом, либо (в зависимости от контекста) его западной части со столицей в Сарае.».

http://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%97%D0%BE%D0%BB%D0%BE%D1%82%D0%B0%D1%8F_%D0%9E%D1%80%D0%B4%D0%B0

Странно как-то получается: задним числом в несколько веков обозначается название огромного государства! Но всё встаёт четко на места, если обратиться к славяно-арийским источникам, по которым орды джунгаров (желтая орда из районов северо-западного Китая) вторглись в Сибирь и Южный Урал, уничтожили до основания древнюю столицу Славяно-Арийской империи Асгард-Ирийский в 1530 году и продвинулись значительно на запад вплоть до Волги. Не случайно же у Миллера в сочинениях упоминаются белые калмыки и желтые калмыки (которые происходили как раз из джунгар). А затем эту «желтую» орду переименовали в «золотую» из-за желто-золотых шатров. У Чингиз-хана же, как белого мунгала (могола), разделение на орды было строго по славяно-арийскому принципу относительно Х'Арийского Моря (озеро Байкал): к востоку от него – «синяя орда» (земли под покровительством ТархаПеруновича), а к западу от него – «белая орда» (земли под покровительством его сестры Тары). В результате в средние века Славяно-Арийская империя называлась «Великой Тартарией» (Тархтарией изначально).

 

Карта Татищева и документ Ломоносова.

Но вернемся снова к исторической карте Татищева как раз татарского периода. Там также нет никакого упоминания об татаро-монгольском иге, ни о Золотой орде и даже о татарах.

А вот небольшой документ, который называется «План Русской истории» (1751 год) ярого оппонента Миллера - Михайло Ломоносова, который я взял из сборника «Записки по русской истории», изданного в 2011 году к его 300-летию:

план РУССКОЙ истории

                                      I

Прежде сомнительные времена

Период 1. От Рурика до смерти Владимировой.

-----2. От смерти Владимировой до Батыя.

-----3. От Батыя до царя Иоанна Васильевича].

-----4. От царя Ивана В[асильевича] до Петра Вел[икого].

-----5. От Пе[тра] В[еликого] до Е[лизаветы] П[етровны].

                                               II

1. Век древний до Рурика.
2. Век от начала Рурикова владения до смерти к[нязя] Владимира.
3. Век от смерти князя Владимира до Батыя.
4. От Батыя до начала царства царя Ио[анна В[асильевича].
5. От нач[ала] цар[ства] царя Ио[анна] В[асильевича] до смерти царя Феод[ора] Алексеевича].

М.В.Ломоносов «Записки по русской истории», с.384 (Москва, Эксмо, 2011г.)

 Итак, Батый у Ломоносова здесь упоминается, как один из знаковых правителей (самодержцев) России и ни о каком татаро-монгольском иге нет речи. Могу представить, сколько после этого появится знатоков, которые будут готовы прокомментировать, что именно имел в виду Ломоносов в этом плане. Вот и авторы сборника в Примечаниях к «Плану русской истории» на с.406, ссылаясь на Билярского, попытались несколько отредактировать этот документ на основе того факта, что при сдаче рукописи в канцелярию Академии наук в 1763 году Ломоносов якобы внес изменения в периодизацию 3 и 4 частей. Но, во-первых, что помешало авторам сборника привести доподлинно эти исправления в документах. А, во-вторых, 1763 год – это уже правление Екатерины II, которая как раз и начала «заказывать» историкам в каком направлении нужно двигаться.

А «Древняя российская история» Ломоносова увидела свет только после его смерти (1765), когда Миллер «откорректировал» её соответствующим образом и сдал в печать в 1766 году.

Вывод.

Итак, можно сделать любопытный вывод, что в самой середине XVIII века у трёх самых известных российских историков, которые к тому же придерживались зачастую диаметрально противоположных воззрений на русскую историю, отсутствует традиционная информация о татаро-монгольском нашествии.

А второй вывод в том, что даже внимательное чтение уже известных первоисточников, может приоткрыть зомбирующую завесу традиционной истории, на что и хочется надеяться у читателей этого материала.